Судьба с чужого плеча - Анна Иванова

— Я хозяин, могу и прогулять.

— Пойми, это очень опасно. Полицейские ищут меня по всему городу и если найдут…

— В моем доме не найдут.

— Почему ты так уверен? Вдруг кто-то из соседей меня видел?

— Ну и что? Я к себе в дом никого не впущу.

— А если придут с обыском?

— Для обыска нужен ордер. Чтобы его получить одних сплетен мало.

— Если меня поймают, ты станешь сообщником.

— Дин, завязывай лицемерить.

— Что?! Я не лицемерю, я за тебя переживаю!

— Тогда, ты все-таки дура, — качает головой Игорь. — То боишься обмануть мать Артура, то волнуешь, что я стану сообщником. Мы с ней взрослые люди, способные позаботиться о себе сами. Не думай о нас, побеспокойся лучше о себе. Не жди, пока кто-то сделает это за тебя.

Собираюсь что-то ответить на необоснованные обвинения, но последние слова Игоря лишают меня дара речи. Он прав. Я думаю о ком угодно, кроме себя. Пора окончательно принять ответственность за свою жизнь. Я должна научиться в первую очередь заботиться о себе, а уже потом об окружающих.

— Я знаю, — сжимает мои плечи Игорь, — ты не убивала Катьку. В каком преступлении я могу стать сообщником?

— Господи, даже я в этом не уверена…

— А вот это уже преступление, — поднимает указательный палец он. — И тебе придется понести за него суровое наказание.

Его губы сжимаются в строгую полоску, и только уголки глаз выдают усмешку.

— Марш в дом! Ужин сегодня готовишь ты.

— Хорошо.

Я с облегчением вздыхаю и переступаю порог. Даже не представляю, где бы я ночевала, если бы ушла из этого дома. Кого бы я стала винить, оказавшись ночью одна на улице: мужа-садиста, погибших родителей, бестолковых полицейских или Игоря? Всех, кроме себя, а зря.

— Вот так улов, — Игорь выкладывает все наши сегодняшние находки на стол в центре комнаты.

— Может, не стоит класть ее на стол? — поднимаю за лямку окровавленную сорочку.

— Не трогай, пусть пока лежит. Завтра утром отвезу ее в полицию.

— В полицию?! — опускаюсь на диван. — Как ты объяснишь, где ее взял?

— Не знаю, — зевает Игорь. — Напишу анонимную записку и подброшу под дверь.

— Проще сразу выкинуть в мусорный бак. Думаешь, в полиции станут проверять, чья это сорочка?

— Твои предложения?

— Давай оставим в покое мою свекровь и просмотрим телефон Артура.

— Мало того, что дура, еще и трусиха!

— Зато ты чересчур смелый.

— По крайней мере, я не теряю сознание при виде собственной свекрови.

Игорь прикладывает ладонь ко лбу и валится на диван. Раздается душераздирающий вопль. Игорь с визгом подскакивает на ноги, из-под его поясницы выкатывается рыжий меховой клубок. Кот сверкает зелеными фонарями глаз и шипением осуждает его легкомысленное поведение.

— Байк!!! Я кому говорил, не смей спать на диване! Марш в корзинку.

Кот, подметая хвостом пол, плетется в сторону ванной.

— Байк?

— Я люблю мотоциклы, — разводит руками Игорь и кричит Байку в след: — а кошек терпеть не могу!

— Зачем, тогда, завел?

— Ни кого я не заводил. Он сам завелся, меня не спрашивал.

— Как это?

— «Кладбище домашних животных» смотрела?

— Читала.

— Вот и у меня так же. На дороге, возле мотосервиса, какой-то придурок на шестерке сбил кота. Тетка из дома напротив взяла и кинула мне его под дверь. Говорит: это твои клиенты задавили, ты и хорони. Идиотка, не может машину от байка отличить. И что ты думаешь? Засунул труп в мешок для мусора, за спину закинул, понес закапывать, а котяра по дороге пришел в себя. Всю спину мне, засранец, расцарапал.

Вместо того чтобы посочувствовать Игорю, я сгибаюсь пополам от смеха и валюсь на бок.

— Ладно, пойду искать зарядку.

Игорь выходит из комнаты, а я осматриваю стол с находками. Чувство удовлетворения от проделанной работы сменяется ужасом, когда взгляд снова натыкается на пятна крови. Зажмуриваюсь, в надежде, что кровь исчезнет сама собой. С закрытыми глазами все ощущения обостряются: уставшие ноги гудят, руки болят от напряжения при вождении мотоцикла, в ушах стоит гул. Я стараюсь расслабиться, веки на секунду размыкаются, в глаза проникает свет. Я моргаю и снова погружаюсь в полумрак.

Бессовестные солнечные лучи лезут в глаза, сонные веки размыкаются. Я оглядываюсь по сторонам, взгляд бегает по опрокинутой вверх ногами комнате в поисках знакомых предметов. Понять, где нахожусь, удается только сидя, когда пол и потолок снова меняются местами. Свежий воздух и физические усилия промотали вчера всю мою энергию. За ночь разум отдохнул, а тело на изгибистом диване только сильнее разнылось. На часах девять утра. Самое время встать и приготовить для Игоря благодарственный завтрак, раз уж обещанный ужин я проспала. Вряд ли мне удастся блюдо, способное окупить все неудобства, которые я ему причинила. Интересно, что он любит? Хорошо бы для начала узнать, какие продукты есть в доме.

На кухне я была дважды, но так толком и не осмотрелась. Пора наверстать упущенное. Стены, обшитые пластиком, по-настоящему белоснежны. Не ожидала такой аккуратности от холостяка. Темный, в контраст стенам, гарнитур нашпигован современной техникой. Верхние полки забиты причудливой кухонной утварью. Можно было бы сделать вывод, что хозяин — фанатичный кулинар, если бы не слой пыли на новых, кажется даже не испробованных приборах. Крышка газовой плиты опущена, вытяжка даже не подключена к розетке. На противни в духовом шкафу ни царапинки. Чувствую себя как в магазине. Из всей техники ярлык «Бывшие в употреблении» заслуживают только микроволновая печь и электрический чайник. Хотела было добавить к ним холодильник, но засомневалась — внутри оказался кусок сливочного масла и три десятка яиц. На столе заполненная до краев сахарница и блюдо с яблоками. Осталось найти немного муки и можно испечь яблочный пирог.

Это первое блюдо, которое я научилась готовить. Обычно люди начинают экспериментировать на кухне еще в детстве, чаще всего с яичницы, или макарон. Я впервые подошла к плите в восемнадцать лет. Это не преувеличение. Покидая стены детского дома, я даже не умела зажечь конфорку. Помню, в первый раз опалила пальцы и не поняла, что произошло. Ира приютила меня у себя в общежитии, я изо всех сил старалась отблагодарить ее: стирала, убирала, ходила в магазин. Последнее было настоящим испытанием. Я с трудом понимала назначение денег, и тем более не умела с ними обращаться. В день первой зарплаты потратила все до копейки, а потом целый месяц сгорала от стыда, питаясь Ириными запасами. Однажды подруга предложила вместе приготовить яблочный пирог. Рецепт запомнился на уровне рефлекса, как чиркнуть спичкой и зажечь газ.

Я дотошно проверяю полку над холодильником. Ничего, кроме пустых пачек от кукурузных хлопьев. Над раковиной только посуда. Нужно двигаться быстрее, пока Игорь не проснулся. Яблочный пирог — не самое изысканное блюдо, пусть хотя бы будет для него сюрпризом. Открываю по очереди все полки, только мельком заглядывая внутрь. Пачки с лапшой быстрого приготовления, банки от растворимого кофе, сникерсы, бисквиты в шоколаде, зефир. Значит, Игорь сластена! Тем лучше. Несколько полок с пыльной, давно не используемой посудой. Перехожу к ящикам. Вместо верхнего оказывается встроенная разделочная доска, в среднем — столовые приборы. Открываю нижний ящик и среди груды отверток и гаечных ключей замечаю то, что меньше всего ожидала увидеть — пилочку для ногтей. Не веря своим глазам, беру ее в руки и поворачиваюсь к окну, чтобы при дневном свете убедиться в реальности находки. Взгляд цепляет движение за стеклом, я тут же бросаюсь на пол. Только лежа на кафеле, понимаю, что так сильно меня напугало. Перед глазами стоит лицо свекрови.

Все пропало! Сердце бешено колотится, по горящим от ужаса щекам бегут слезы. Два самых страшных дня в моей жизни были пережиты зря. Все пройденные испытания оказались напрасными. Вместо того чтобы доказать свою невиновность, я еще больше себя подставила. Теперь точно никто не поверит, что я не убивала Катю. Иначе, зачем надо было скрываться двое суток, да еще прятаться в доме малознакомого мужчины.

Слышу стук каблуков по крыльцу и от безнадеги закрываю лицо руками. Шаги приближается, я сквозь пальцы вижу, как дверная ручка делает четверть оборота. Дверь закрыта на замок. Ура, я спасена! Но уже через мгновение в замке щелкает ключ. Из груди вырывается стон разочарования. Я опускаю голову и ударяюсь лбом о плитку. Холодный кафель отрезвляет, на ум приходит логичный вопрос: откуда у свекрови ключи от дома Игоря? Я снова поднимаю голову и, упираясь подбородком в пол, наблюдаю за медленным движением двери. Петли издают протяжный скрип, сквозняк шевелит волосы на макушке. За дверью раздается последний уверенный стук каблука, и нога в черном ботинке переступает порог. Я с мольбой поднимаю глаза на потертые джинсы, синюю толстовку и, наконец, озабоченное лицо Игоря.